09.09.2009 в 00:03
аффтар не мог не попытаться
попытаться прочестьВсе тряслось и громыхало. Гремела музыка, периодически бились бутылки, раздавались невнятные, но громкие вопли «Это ЭКСТРЕМально оой…ойй…» и непрекращающийся, перерастающий в истерику смех. Цуна включил свет и обомлел, даже бровь задергалась.
В комнате, в которой теперь невозможно было опознать бывшую комнату самого Цуны, царил хаос и, местами, разврат. В дальнем углу Ямамото и Рехей что-то пытались сделать с Гокудерой, причем это «что-то» было явно не хорошим, потому что подрывник вырывался и орал:
- Руки прочь, я только Джудайме! Отвали, бейсбольный кретин!!! Джудаймееее!!!! – за их спинами, покачиваясь, стоял Хибари (!???) и задумчиво смотрел на спину Ямамото. По этому взгляду, разошедшемуся бейсболисту не светило ничего хорошего. В другом углу Хару и Киоко, в изрядном подпитии, сравнивали размеры; за неимением сантиметра, обходились руками. На кровати вальяжно развалился Мукуро, подперев щеку рукой и задумчиво листая Цунин дневник. В довершение картины по комнате носились И-Пин и Ламбо, тоже умудрившиеся уговорить полбутылки саке, оставленные на столе кем-то из хранителей.
БАХ!
Цуна едва увернулся от какой-то коробки, улетевшей в коридор. Сумасшедший смех Ламбо, угрожающий вопль И-Пин, звон стекла и взрывы за окном не прибавляли энтузиазма. И посреди всего этого, на фоне Хибари, который зверским образом срывал одежду с Ямамото, пытавшегося, несколько несвязно, оправдаться:
- Э-то же п-просто шутка! В вон, его с спроси… - Хибари молча продолжал свое занятие. Цуна в тихом ужасе посмотрел на стол, за которым, посреди всего этого с эмоциональностью и выразительностью идолов острова Пасхи, сидели Риборн и Бьянки, между ними, среди смятых пластиковых стаканчиков, салфеток, коробок из-под пиццы и осколков бутылок из-под саке, горела одинокая свеча. В руке Бьянки держала стакан с красным вином и неотрывно смотрела на Риборна, возле носа которого раздувался многозначительный пузырь. Цуна, схватившись за голову, медленно обходил все это безобразие. И, когда он проходил мимо кровати, его неожиданно резко дернули назад.
Перед глазами Цуны возник хищный, нетрезвый и вконец обнаглевший Мукуро.
- Ну, босс, присоединишься к веселью? Ку-фу-фу~
- НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!!!
Лопнул пузырь.
- У нас бордель или мафия? – поинтересовался резкий голос Риборна, оглядывавшего происходящее с выражением африканской маски для ритуального жертвоприношения.
- Сам догадаешься, или подсказать~ - Мукуро повернулся к Цуне.
Леон преобразовался во внушительный револьвер на семь зарядов и скользнул в руку Риборна.
URL комментарияпопытаться прочестьВсе тряслось и громыхало. Гремела музыка, периодически бились бутылки, раздавались невнятные, но громкие вопли «Это ЭКСТРЕМально оой…ойй…» и непрекращающийся, перерастающий в истерику смех. Цуна включил свет и обомлел, даже бровь задергалась.
В комнате, в которой теперь невозможно было опознать бывшую комнату самого Цуны, царил хаос и, местами, разврат. В дальнем углу Ямамото и Рехей что-то пытались сделать с Гокудерой, причем это «что-то» было явно не хорошим, потому что подрывник вырывался и орал:
- Руки прочь, я только Джудайме! Отвали, бейсбольный кретин!!! Джудаймееее!!!! – за их спинами, покачиваясь, стоял Хибари (!???) и задумчиво смотрел на спину Ямамото. По этому взгляду, разошедшемуся бейсболисту не светило ничего хорошего. В другом углу Хару и Киоко, в изрядном подпитии, сравнивали размеры; за неимением сантиметра, обходились руками. На кровати вальяжно развалился Мукуро, подперев щеку рукой и задумчиво листая Цунин дневник. В довершение картины по комнате носились И-Пин и Ламбо, тоже умудрившиеся уговорить полбутылки саке, оставленные на столе кем-то из хранителей.
БАХ!
Цуна едва увернулся от какой-то коробки, улетевшей в коридор. Сумасшедший смех Ламбо, угрожающий вопль И-Пин, звон стекла и взрывы за окном не прибавляли энтузиазма. И посреди всего этого, на фоне Хибари, который зверским образом срывал одежду с Ямамото, пытавшегося, несколько несвязно, оправдаться:
- Э-то же п-просто шутка! В вон, его с спроси… - Хибари молча продолжал свое занятие. Цуна в тихом ужасе посмотрел на стол, за которым, посреди всего этого с эмоциональностью и выразительностью идолов острова Пасхи, сидели Риборн и Бьянки, между ними, среди смятых пластиковых стаканчиков, салфеток, коробок из-под пиццы и осколков бутылок из-под саке, горела одинокая свеча. В руке Бьянки держала стакан с красным вином и неотрывно смотрела на Риборна, возле носа которого раздувался многозначительный пузырь. Цуна, схватившись за голову, медленно обходил все это безобразие. И, когда он проходил мимо кровати, его неожиданно резко дернули назад.
Перед глазами Цуны возник хищный, нетрезвый и вконец обнаглевший Мукуро.
- Ну, босс, присоединишься к веселью? Ку-фу-фу~
- НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!!!
Лопнул пузырь.
- У нас бордель или мафия? – поинтересовался резкий голос Риборна, оглядывавшего происходящее с выражением африканской маски для ритуального жертвоприношения.
- Сам догадаешься, или подсказать~ - Мукуро повернулся к Цуне.
Леон преобразовался во внушительный револьвер на семь зарядов и скользнул в руку Риборна.